Роль иностранцев
Швейцария — очень открытая страна. Если иностранец принимает местную специфику и оказывается полезным обществу, то к нему не будет какого-то особенно негативного отношения. На днях абсолютное число проживающих здесь иностранных граждан преодолело психологически важную отметку в 2 млн. человек. В процентном соотношении это означает более 24%. То есть, практически, четверть от населения в 8,2 миллиона человек — иностранцы.
При этом данная четверть «неаутентичных» швейцарцев наполняет бюджеты системы пенсионного страхования на одну треть. Это означает, что без иностранцев финансовая пенсионная система Швейцарии просто рухнет. Такой вот штришок к картине «швейцарского процветания».
Особенность Швейцарии заключается в том, что трудовая миграция здесь строго регулируется, с другой стороны, объективно, страна крайне заинтересована в притоке квалифицированной рабочей силы, потому что сама она производит своих собственных специалистов в недостаточном количестве. По крайней мере, их слишком мало для того, чтобы обеспечивать сложившуюся экономическую структуру.
Жесткие фильтры, которые стоят на въезде в страну, приводят к тому, что если иммиграция и происходит, то попадают сюда люди с высшей квалификацией. И в обмен на неё они получают все то, что мы связываем со стабильностью, уровнем, качеством жизни и так далее. На уровне чувств и ощущений, правда, можно столкнуться с противоположной реакцией, результатом чего стал референдум 9 февраля 2014 года, на котором народ принял решение об ограничении трудовой миграции из стран ЕС. Но когда ты общаешься со швейцарцем на личном уровне, то получается очень интересно.
Он, возможно, и понимает, что у тебя есть большой недостаток — ты не родился здесь, в Швейцарии. Если речь идет о немецкоязычной части страны, то ты не говоришь и никогда не будешь говорить на швейцарском диалекте немецкого, особенно, если ты сюда приехал уже в зрелом возрасте. Невозможно выучить цюрихский или бернский диалект, потому, что у него нет грамматики. Можно нахвататься каких-то вещей на уровне «олбанского языка», но выучить диалект невозможно. С этим надо просто смириться. Но у тебя есть квалификация, нечто, в чём ты его, швейцарца, превосходишь на голову. И уже одно это заставляет теперь уже его самого мириться с твоим присутствием и уважать тебя.
К тому же собственные швейцарские традиции предписывают людям быть вежливыми друг с другом. Ведь еще в XIX веке житель Цюриха для жителя Берна был таким же иностранцем, как сейчас для швейцарцев какой-нибудь выходец из Шри-Ланки. Швейцарцы сами друг для друга — во втором, в третьем поколении — иностранцы. Санкт-Галлен и Женева, Базель и Ури, Аппенцелль и Тичино — это, по сути, разные страны, порой совершенно несовместимые культуры. И сколько раз в прошлом такие отношения приводили в стране к большим и малым гражданским войнам, включая самую последнюю гражданскую войну 1847 года.
Отношение к приезжим
И то же самое отношение экстраполируется на иностранцев. Но в чем заключается огромное достижение Швейцарии, так это в изобретении системы, канализирующей взаимное раздражение и недовольство в рациональное русло политических практик, в рамки социальных технологий, и самая гениальная из этих технологий называется прямая демократия. В обществе, где таких механизмов нет, пар недовольства, рано или поздно накапливающийся в любом обществе, начинает срывать крышку котла и приводить к Майданам, Жасминовым революциям и прочим неуправляемым процессам общественного переформатирования.
В Швейцарии же и люди, приезжающие сюда жить и работать, и швейцарцы, живущие здесь искони, изначально вынуждены действовать рационально и складывать «плюсы» и вычитать «минусы». Поясню, что я имею в виду. Вычитание «минусов» для иностранцев — это все-таки обязанность приложить усилия к интеграции. Пусть не диалект, но стандартный немецкий, французский или итальянский ты должен знать. Ты должен более-менее вписаться нормально в социум, научиться понимать, о чем пойдет речь на следующем референдуме и привыкнуть раздельно утилизировать мусор. Со своей стороны, швейцарцы готовы выносить за скобки «минус» в виде глубоко имманентного любому народу недоверия к иностранцам и относиться к тебе, ну, как к члену одного с ним дачного кооператива.
Как вы к своим соседям относитесь? Если вы с ними не ссоритесь — вот и хорошо. А за пределами каких-то вещей, где вам просто необходимо соприкасаться, я его не знаю, и знать не хочу. Так, собственно говоря, относятся друг к другу и кантоны Швейцарии. И так же видят друг друга сами швейцарцы, и ровно так же они ведут себя по отношению к иностранцам: общаться там, где надо, где не надо – не общаться, но в любом случае нужно быть вежливым друг к другу, жить и давать жить другим! В итоге мы получаем более-менее средневзвешенный, устоявшийся, комфортный и неконфликтный для всех модус существования. Из которого все извлекают какие-то «плюсы», вынося за скобки «минусы». А уж если люди приезжают с ноу-хау, с деньгами, инвестируют, создают рабочие места, продвигают науку — так вперед! Все только «за». На рациональном уровне. На эмоциональном получаются такие референдумы, как голосование 9 февраля. И это тоже Швейцария, такая вот раздвоенность и внутренняя противоречивость. Так что не будем излишне льстить себе самим — не только у русских есть «таинственная душа»!
Кстати, перефразируя Достоевского, о швейцарцах можно сказать, что у них «не душа, а арифметика». В их национальном менталитете, в самом деле, очень много рационального, прагматичного. И там, где не нужны эмоции, они ими и не пользуются. У Михаила Шишкина есть книга «По следам Толстого и Байрона в Швейцарии», на русский язык она не переведена. И он там делает очень верное наблюдение, когда пишет о том, с чем сталкиваются люди, приезжая в Швейцарию, и чего они не понимают. Например, когда они общаются с человеком, который сидит за окошком в аэропорту и проверяет их паспорт, — русскому человеку очень сложно понять, что за окошком сидит не человек, а функция. Что свои человеческие и национальные черты он оставил дома. То есть, с ним бесполезно флиртовать. И в этом отношении старые шутки Михаила Задорнова про американских пограничников, которые начинают нервничать, услышав, что «я все свои наркотики оставил дома», и которые подозрительно смотрят на банный веник в руках прилетевшего, это все, на самом деле, совершенно не смешно! В Швейцарии все всегда ищут рациональный подход к решению любой проблемы. И в итоге, как правило, получается у них хорошо. Хотя под внешней рациональностью всегда кипит нечто очень взрывоопасное, как в ядерном котле! Швейцарцы внешне спокойны? Да, но внутри у каждого из них существует мощный ядерный реактор эмоций. И это нельзя забывать!
Межкультурный контакт
Наконец, несколько слов о взаимном влиянии России и Швейцарии! Есть тезис о том, что русские являются порождением немецкой, французской и итальянской литературы. В принципе так оно и есть. И писатели наши, «с душою прямо Геттингенской», всегда стремились туда, где находятся их истинные корни – то есть в Европу. И на этом пути они, рано или поздно, утыкались в Швейцарию. Стремясь жить жизнью автономной личности, они находили в лице Швейцарии, наверно, идеальную рамку.
То, чего им не хватало в России, они находили здесь. А не хватало им уголков, где человек может преклонить голову, жить спокойно и реализовываться как писатель, мыслитель, просто как деятельный человек. Говоря об этом, нужно помнить, что тот же европейский романтизм в политическом отношении тесно связан с идеями республиканизма, в центре которых стоит принцип безусловной автономии личности. Швейцария смогла раньше других европейских стран предоставить идее суверенной личности конкретный социальный «контейнер» для того, чтобы человек мог не только мечтать об автономии, но и реально жить автономно.
Наконец, вдохновляющие пейзажи. Вроде бы те же Альпы есть и во Франции, и в Германии, и в Италии. Но там они как бы находятся на обочине, в контексте чего-то гораздо большего. В Швейцарии же они — центр, архетипическое выражение идей республиканизма. Плюс «гнездышки», в которых можно поселиться, сегодня они называются «кантоны». И что важно — вселяясь в эти «гнезда», начиная жить «автономно», человек очень резко начинает ощущать сам себя. Великие наши классики жили и творили в Швейцарии, потому что здесь ничто не заслоняло их взгляд на самих себя.
Это, кстати, обоюдоострая вещь. Потому, что вот приедет в Швейцарию Карамзин, как взглянет на себя, как взглянет окрест себя — и поймет, кто он есть такой, откуда прибыл. А потом уезжает обратно, чтобы поскорее наконец избавиться от этого знания и окунуться побыстрее обратно в месиво российской истории, в котором ничего непонятно, в котором ты сам себе непонятен, но зато избавлен от необходимости принимать рациональные решения.
Ну, и, конечно же, нужно учитывать тот факт, что здесь были люди, с которыми было просто интересно общаться. Тот же Карамзин вполне мог общаться с Иоганном Лафатером, тем же Песталоцци и прочими людьми, которые играли отнюдь не последнюю роль в европейской культуре. И так происходило медленное, но верное взаимовлияние и взаимообогащение двух культур, — российской и швейцарской. И этот процесс идет и по сей день.
